Известная актриса была из тех, в кого влюблялись буквально все. А зрители до сих пор обожают блистательную Софико!
21 мая Софико исполнилось бы 79 лет…
Она должна была родиться именно в Тбилиси, в доме с видом на храм. Здесь, на горе, её отец Михаил Чиаурели впервые поцеловал свою будущую жену Верико Анджапаридзе и пообещал на этом месте построить дом.
"Я видела, как мама с папой обожают друг друга. Мне, конечно, повезло с родителями, вокруг меня всегда была атмосфера любви".
Крестьянский сын и знатная княжна с одинаковой преданностью служили искусству. Отец был любимым кинорежиссёром Сталина, мама блистала в театре. Англичане назвали её "советской Сарой Бернар", включив в десятку лучших актрис современности.
Масштаба личностей своих родителей в детстве Софико не понимала и к сцене была равнодушна. Пока не познакомилась с Георгием Шенгелая, мечтавшим стать режиссёром. С ним за компанию она уехала учиться во ВГИК, а потом вышла за него замуж. Вместе они сыграли в фильме "Наш двор".
Окончив ВГИК, она вернулась на родину и стала играть в театре, которым руководила мама. Посмотреть на дочку самой Анджапаридзе приезжали со всей Грузии. Чтобы её не сравнивали с мамой, трагической актрисой, Софико выбрала путь эксцентрики.
"Вообще нас спасает юмор. Артистичные люди – грузины. Они созданы для искусства".
Даже в Грузии, где никого не удивить талантами, ей удалось влюбить в себя зрителя. Каждой роли она отдавалась со всем своим жгучим темпераментом. Друзья и коллеги называли её "наша радуга". В жизни она была такой же яркой и многоцветной, много шутила и любила веселье.
Грусть в глазах Софико появилась в фильме, который снимал её муж – режиссёр Шенгелая. К тому моменту она уже много лет тайно встречалась с Котэ Махарадзе, блестящим футбольным комментатором.
Об этом романе говорил весь Тбилиси, в их отношения чуть не вмешался первый секретарь ЦК партии Шеварднадзе. Против влюблённых ополчились собственные дети, и Софико тянула с решением.
"Надо уметь увидеть то, что тебе дарит Бог. Мне он подарил большую любовь".
Решительный шаг с обрыва, причём буквальный, сделал Котэ: "Или "да", или я сброшусь!" Софико сказала "нет", увидела летящего вниз Котэ и прыгнула следом. К счастью, они приземлились в сугроб и ничего не переломали. Кроме своих прежних семей.
Якорь, подаренный друзьями бывшему "донжуану" с намёком на последний брак, оказался символичным. Они прожили 22 счастливых года, лишь иногда для остроты приправленных ревностью. "Чего Вы боитесь больше всего?" – однажды спросили его. – "Уйти из жизни позже Софико". Котэ Махарадзе ушёл первым…
"Будет лучше, будет лучше… Надо только в это верить. Настанет праздник и на нашей улице".
Она прожила несколько эпох, сыграла всё, что хотела сыграть, любила тех, кем была любима. В Грузии говорят: "Что отдал – то твоё, что не дал – потеряно". Софико – отдавала.
