"Мастера и Маргариту" дали на ночь! Нужно успеть… Не прочитать – перепечатать! Далеко не всякую книгу можно было свободно купить в Советском Союзе. Приходилось выкручиваться. Помогал самиздат.
Не нравишься власти? Публиковать не будут нигде. Астафьев, Булгаков и Цветаева при жизни почти не печатались. Многие песни Высоцкого и Галича не дошли бы до слушателя, если бы не пластинки и кассеты, которые под покровом ночи поклонники переписывали друг у друга.
Самиздат – способы неофициального и потому неподцензурного производства и распространения литературных произведений, религиозных и публицистических текстов в СССР. Сам термин возник как пародия на названия официальных издательств "Госкомиздат" и "Политиздат".
1956 год. XX съезд партии. Хрущёв развенчивает культ личности Сталина. В докладе было столько откровений, что власть решила простой народ ими не травмировать. Полный текст официально опубликовали только в перестроечные времена. Но резонанс-то был огромный! По стране поползли машинописные копии доклада. Так появился самиздат. Но направление незаконно тиражируемых текстов быстро сменилось с политического на литературное.
Всё начиналось рукописно. Бумага и копирка. У листа при переписывании получалось три отчётливых копии. Если печатать на машинке – пять. В 70-х в институтах появились принтеры. Тайно использовали и их. Если попался на копировании или печати, могли запросто осудить за расхищение государственной собственности: бумаги и чернил.
Июльским днём 1960-го постучали в дверь Александра Гинзбурга. Люди в форме вывезли из квартиры журналиста полгрузовика рукописей. За полгода до этого Гинзбург начал выпускать самиздатовский журнал "Синтаксис". В нём впервые прозвучали имена Окуджавы и Бродского. Вышло три номера. А потом Гинзбурга отправили в лагерь за антисоветскую деятельность. Это будет первый из трёх его сроков.
"Самиздат: сам сочиняю, сам редактирую, сам цензурирую, сам издаю, сам распространяю, сам и отсиживаю за него". Владимир Буковский, роман "И возвращается ветер…"
Отдельная песня – аудиозаписи. Запрещённое хотелось не только читать, но и слушать. В 50-х бытовало жутковатое понятие "музыка на костях". Записи нарезали на рентгеновских снимках с помощью самодельного фонографа. Стало легче с приходом магнитофонов – кассеты переписывали и по цепочке передавали дальше.
Даже самые невинные стихотворения Окуджавы 60 лет назад прочесть можно было только тайком. То ли дело официальное искусство. Мимо него и не пройдёшь: во всех своих проявлениях оно величественно и монументально, как сама советская власть. Сталинский ампир. Но об этом – в следующий раз.
